«Жестокие дети» Ф. Гласса в Театре им. Н. Сац
Российская премьера постановки «Жестоких детей» по мотивам французского романа Жана Кокто состоялась на Малой сцене Московского детского музыкального театра им. Н.И. Сац в 2020 году и «закрыла» доковидную эпоху. Театр детский, а вот содержание спектакля совсем даже недетское. На сцене три цифровых фортепиано, расставленных «лесенкой», и комната, оборудованная сценографом тремя кроватями, двумя ванными, раковиной и унитазом. В этой обстановке и пройдут полтора часа трагедии. Здесь как бы 3D-композиция: зрители располагаются с трех сторон от сцены, а комната — четырехугольная, как и должно быть. Из-за этого создается четкое ощущение реальности происходящего. Музыка Гласса, написанная для трех фортепиано, сразу же вводит в некое состояние тревожности, страха, так как мелодия построена либо на секвенциях, либо постоянно закольцовывается, и каждый раз начинается тот же цикл заново. Такое построение создает у зрителя чувство клаустрофобии, изолированности от мира. В оригинале опера звучит на французском, и это сохраняется, появляется только рассказчик — закадровый голос — который периодически вступает в партию и помогает понимать, что происходит на сцене.
Выходят «дети». Игра в снежки приводит к травме одного из главных героев, Поля. Его больно ранит Даржело, который появляется только в начале постановки и исчезает навсегда. Друг Поля Жерар (именно от его имени мы слушаем рассказ, как будто читаем его дневник) бережно отводит его домой, где и начинается вечная изоляция. Поль живет в одной детской со своей сестрой Лиз. Рассказчик поясняет: Лиз и Поль не стесняются друг друга, вся их жизнь проходит в этой комнате — они всегда вместе. Сначала они подростки, в своей комнате они проводят время в постоянной игре, фантазии. Лиз держит верх над Полем, манипулирует им, подчиняет себе. Переломный момент случается, когда умирает их мама. На сцене это происходит символично: Лиз срывает одеяло с кровати матери, из-под него вдруг вылетают белые шарики и стремительно направляются вверх. Так показана смерть. По сути, это детское понимание смерти. Жизнь — как игра, и смерть — как игра, всего лишь красивые шарики улетают в небо. После этого должно было произойти взросление героев, переход в самостоятельность. Но ничего не случается. Игра продолжается, и в оборот приходят новые игроки. Вместе с Лиз и Полем начинает жить Жерар. Так проходит еще неопределенное количество времени. Появляется новый игрок — Агата, которая обладает удивительным сходством с тем самым Даржело (их играет одна и та же актриса). У «детей» внутри бурлят взрослые чувства. Жерар влюблен в Лиз, Поль — в Агату. Но все это подчиняется игре Лиз. Еще один переломный момент — смерть мужа Лиз на следующий день после свадьбы. Так же улетает белый шарик. Лиз приглашает «друзей» жить в свой новый дом, оставленный Майклом. Еще перед свадьбой она с гордостью жестами показывает на свои хоромы, но декорация не меняется. Это все та же комната с тремя кроватями. Ничего не произошло. Игра продолжается. Но накаляются страсти и чувства. Поль уже не в шутку любит Агату. Однако Лиз, понимая, что он может женится на ней, обманом и манипуляцией убеждает Агату выйти замуж за Жерара. Все происходит по ее желанию. Агата и Жерар уезжают. Но Поль не отказывается от идеи признаться Агате в любви, и Лиз со страхом, что Поль уедет от нее, отравляет его ядом. В финале постановки Агата видит Поля при смерти, он говорит ей о своих чувствах, Лиз достает из коробки револьвер и совершает самоубийство. Темно. И только звук упавшей на пол гильзы. Игра закончена.
Все это — вне времени и внутри замкнутого пространства. И вне тональности. Музыка лейтмотивом звучит как бы на фоне, а голос героев — это их вечный диалог. Но здесь нет классической, привычной зрителю, оперы. Опера — как бы не суть, а средство разговоров. Возникает ощущение, что то, как они поют, можно сделать только один раз и не повторить больше никогда. Следующая постановка будет совсем другой, новой. Неуловима мелодия в голосах артистов, они не то чтобы поют оперу, они говорят оперой. Партитура для фортепиано как будто не совпадает с партитурой для артистов. Возникает когнитивный диссонанс, который только подчеркивает и диссонанс происходящего на сцене.
Символом этой истории становятся бадминтонные воланчики, которые в начале спектакля сыграли роль снежков, а впоследствии еще не раз появляются в постановке. Незабываемая сцена – игра в бадминтон четверых игроков. Это не просто развлечение, это кульминационное столкновение героев, уже неразрешимый конфликт. Лиз на «социальной» дистанции бьет своих подчиненных ракеткой для бадминтона: так и выглядит для них ее психологическое давление. Между Полем и Лиз вырастает стена из двух ракеток: с этого момента они открыто враги друг другу, оба все понимают, но у одной — власть.
Убивая Поля и себя, Лиз все еще играет. Но она — уже не Лиз. Это жестокая игра, где смерть — белый шарик. Игра не на жизнь, а на смерть, и победителя в ней нет.
На сцене всего четыре героя и три пианистки. На самом деле, участников в жизни этих детей больше: хотя бы Майкл и мать Поля и Лиз. Но все они только формально существовали когда-то. В изолированной реальности (или ирреальности) брата и сестры их нет и вроде бы никогда и не было.
«Жестокие дети» в постановке художественного руководителя театра им. Сац Георгия Исаакяна — абстрактный перформанс, оставляющий тревожно-паническое послевкусие, от которого уже не избавиться.
Бондарева Анна